Питомник Файтинг Фалкон

* Fighting Falcon kennel

 

 

 

ГЛАВНАЯ

НОВОСТИ *NEWS

СОБАКИ *DOGS

ДРУЗЬЯ *FRIENDS

ПРОДАЖА * SALE

ГОСТЕВАЯ *GUEST BOOK

ПАМЯТЬ * MEMORIAL

МЕНЮ

АМЕРИКАНСКИЙ БУЛЬДОГ * american-bulldog

ПОМЕРАНСКИЙ ШПИЦ * pomeranian

БУЛЬТЕРЬЕР * bull terrier

НАШИ ЩЕНКИ * puppies

 

 ЗДОРОВЬЕ

 

РАЗВЕДЕНИЕ

 

ДРЕССИРОВКА  СОБАК

 

ОТКРЫТКИ

МНОГО ШУМА ИЗ-ЗА МАЛЕНЬКОГО ДИНГО



Как-то в пасмурный день 1939 года мне позвонил мой близкий друг, профессор Антониус, директор Шенбруннского зоопарка. - Вы говорили, что хотели бы дать вашей собаке на воспитание маленького динго. Шесть дней назад одна из наших динго ощенилась; приезжайте немедленно и выберите какого хотите... Услышав эту ошеломляющую новость, я тотчас же бросился в зоопарк, хотя у меня было какое-то важное дело. Я легко заманим совсем ручную и очень добродушную мать-динго в смежное помещение, а сам выбрал из копошившихся в ящике рыжевато-коричневых меховых клубочков единственного кобелька, на котором не было никаких меток, свидетельствовавших о том, что его предки были когда-то спутниками человека. Динго - это очень интересное животное, это единственное крупное млекопитающее, не принадлежащее к подклассу сумчатых, которое было обнаружено на Австралийском континенте, когда он был открыт. Помимо динго, высшие млекопитающие были представлены там только несколькими видами летучих мышей, каким-то образом перебравшихся в Австралию. Прочие же млекопитающие - обитатели этого континента, с очень давних пор пребывали в географической изоляции, принадлежали исключительно к сумчатым, во многом еще очень примитивным. Кроме того, там жили еще и люди - темнокожие аборигены, находившиеся на первобытном уровне: они не обрабатывали землю, не имели домашних животных и, видимо, по культурному и духовному развитию стояли заметно ниже своих предков, когда-то поселившихся там. Эти предки были такими же хорошими мореходами, как нынешние обитатели Новой Гвинеи. Такой регресс аборигенов, возможно, связан с тем, что добывание пищи было для аборигенов сравнительно простой задачей - многие сумчатые глупы, и охота на них не требует большой изобретательности. Вопрос, является ли динго настоящей дикой собакой или он происходит от домашней собаки, попавшей в Австралию вместе с первыми поселенцами, вызвал много споров. Сам я твердо убежден в правильности второй версии. Всякий, кто хорошо знаком с физическими признаками одомашнивания, ни на мгновение не усомнится в том, что динго - домашнее животное, одичавшее вторично. Утверждение Брема, будто пробежка динго - это пробежка "настоящей дикой собаки, не наблюдающаяся ни у одной домашней собаки", в корне неверно; эскимосские собаки гораздо больше, чем динго, напоминают своими движениями волков и шакалов. К тому же для динго характерны белые "чулки" или звездочки, а кончик хвоста у них почти всегда белый, причем у разных особей эти метки распределяются по-разному - особенность, никогда не наблюдающаяся у диких животных, но постоянно встречающаяся у всех домашних пород. Я не сомневаюсь, что в Австралию динго привез человек и что динго обособлялся от него по мере того, как культура австралийцев регрессировала. Тот же самый фактор, который, возможно, вызвал этот регресс, - медлительность большинства сумчатых и легкость охоты на них - вероятно, способствовал и полному одичанию австралийской собаки. Мне хотелось составить собственное мнение о сущности натуры динго и о его поведении с домашними собаками, а потому я решил вырастить щенка-динго у себя дома. Удобный случай представился, когда Сента, мать Стаси, и самка-динго в Шенбруннском зоопарке забеременели одновременно. Я как раз засунул моего динго в портфель, когда Антониус внезапно взглянул на часы и воскликнул: - Боже мой! Мне пора. Я должен быть на похоронах старика Вернера! А вы разве не идете? - Конечно, иду! - Тут я вдруг сообразил, что именно это важное дело маячило все время где-то у меня в памяти. Профессор Фриц Вернер был моим учителем, и я питал к нему глубочайшее уважение - в наши дни трудно найти человека, который знал бы животных так, как он. Его узкой специальностью была герпетология, то есть он занимался амфибиями и рептилиями, но в то же время он был выдающимся зоологом широкого профиля и принадлежал к тому ныне почти исчезнувшему типу ученых, которые способны с одного взгляда узнать любое ползающее или летающее существо. Его эрудиция была огромна и охватывала буквально все классы животного мира. Ходить с ним на экскурсии было столь же интересно, сколь и поучительно, потому что он почти без колебаний сразу же называл практически любое живое существо. Те, кто бывал с ним в его многочисленных экспедициях в Северной Африке и на Ближнем Востоке, рассказывали мне, что фауну этих областей он знал не худе, чем фауну своей родной страны. Вдобавок профессор Вернер с большим успехом разводил животных в неволе, и я получил от него массу сведений о том, как нужно содержать террариумы. И вот теперь я оказался в весьма затруднительном положении: я хотел отдать последний дог моему глубоко почитаемому учителю, но в то же время мне нужно было как можно скорее доставить динго к его приемной матери в Альтенберг. Однако я был уверен, что щенок будет спокойно спать в теплом гнезде, которое я устроил для него у себя в портфеле, а потому мы отправились из Шенбрунна прямо на кладбище. Я надеялся затеряться где-нибудь в конце процессии, но профессор Вернер был холостяком и почти не имел родственников, и мы с Антониусом, как ученики покойного, которых он всегда отличал, вынуждены были идти за гробом в первых рядах. И вот, когда мы, полные искреннего горя, стояли перед открытой могилой старого зоолога, из глубины моего портфеля внезапно раздался тонкий, пронзительный вопль - вопль щенка, призывающего мать. Я расстегнул портфель и сунул в него руку, чтобы утихомирить маленького динго, но он только завизжал еще пронзительнее. Мне оставалось одно - поскорее скрыться. Я осторожно пробрался сквозь густую толпу, а Антониус, как настоящий друг, последовал за мной. Подавив смех, он сказал: - Это оскорбило чувства всех, кто там присутствовал... кроме старика Вернера. - И на глазах у него показались слезы. И как знать? Возможно, из всех, кто стоял у могилы, ближе всех старому профессору были мы с маленьким динго в портфеле. Приехав в Альтенберг с моим портфелей, я сразу же прошел на террасу, которая на время была отдана в распоряжение Сенты, и преподнес ей австралийского кукушонка. Динго тем временем успел отчаянно проголодаться и теперь непрерывно скулил и повизгивал. Сента услышала его еще издали и направилась мне навстречу, тревожно навострив уши. Собаки видят довольно плохо, да Сента была и не настолько умна, чтобы сообразить, что ее малыши на месте. Жалобные вопли, доносившиеся из портфеля, разбудили в ней материнские инстинкты, и она уже считала невидимого щенка своим. Я извлек динго на свет и положил посреди террасы, надеясь, что она сама унесет его к себе в ящик. Если вы хотите, чтобы млекопитающая мать приняла чужого малыша, лучше всего подложить его ей перед логовом и в наиболее беспомощном виде. В этом случае копошащееся существо стимулирует материнский инстинкт гораздо сильнее, и приемная мать скорее всего осторожно унесет к себе сироту, подброшенного снаружи; если же она обнаружит его среди своих малышей, то воспримет как чужака и съест. В определенной мере такое поведение понятно и с человеческой точки зрения. Но хотя малыш и унесен в логово, это еще не означает усыновления. У низших млекопитающих, вроде крыс и мышей, чужой детеныш, лежащий у гнезда, нередко вызывает реакцию перетаскивания, по позже, в гнезде, он опознается как чужак и безжалостно пожирается. Еще более элементарно - рефлекторной и, с точки зрения человека, еще менее последовательной представляется та форма материнской реакции прихода на помощь, которая существует у многих птиц. Предположим для примера, что пеганка, ведущая выводок, увидит в руках экспериментатора надрывно пищащего утенка кряквы. Пеганка немедленно с удивительным мужеством бросится на человека и буквально вырвет утенка из его пальцев. Однако такое противоречивое поведение очень просто: призывный крик утенка кряквы почти не отличается от писка молодых пеганок, и он чисто рефлекторно вызывает у матери-пеганки стремление прийти утенку на помощь. Однако пушок птенцов кряквы заметно отличается от пушка пеганок, а потому спасенный было утенок воспринимается рядом с ее собственными утятами как чужак, и его вид побуждает в ней реакцию защиты выводка - также чисто рефлекторную. И маленькая кряквы из птенца, которого надо спасти, внезапно превращается во врага, которого необходимо прогнать. Даже у столь высокоразвитого в психическом отношении млекопитающего, как собака, легко может возникнуть такой же внутренний конфликт, вызванный противоположными побуждениями рефлекторного порядка. Маленький динго поскуливал, и Сента кинулась к нему, явно намереваясь унести его в ящик. Она даже не остановилась обнюхать его, чтобы убедиться, что перед ней действительно ее собственный щенок. Вместо этого она сразу же нагнулась над плачущим малышом и широко открыла пасть, готовясь ухватить его для переноса: собаки в этих случаях забирают щенка так глубоко в пасть, что он оказывается позади клыков, которые могли бы его поранить. И в этот момент в ноздри Сенты ударил чужой дикий запах, который динго привез с собой из зоопарка. Она в ужасе отпрянула и при этом выдохнула воздух с каким-то кошачьим шипением - ни до, ни после мне не приходилось слышать, чтобы собаки испускали подобный звук. Однако затем она снова направилась к щенку, осторожно принюхиваясь. Прошло не меньше минуты, прежде чем она коснулась его носом. Но после этого Сента внезапно принялась ожесточенно вылизывать его шкурку - мне были хорошо знакомы эти продолжительные подсасывающие движения ее языка: при обычных обстоятельствах собака слизывает таким образом с новорожденного щенка оболочку плодного пузыря. Для того чтобы объяснить ее поведение, я должен буду несколько отвлечься. В тех случаях, когда млекопитающие матери поедают своих новорожденных детенышей (это явление наблюдается у домашних животных, например у свиней и кроликов, а иногда и в питомниках, где разводят пушных зверей), причина обычно заключается в каком-то дефекте тех реакций, которые приводят к удалению плодной оболочки, а также плаценты и к перегрызанию пуповины. Едва детеныш родится, как мать начинает подсасывающими, лижущими движениями подцеплять складку плодной оболочки таким образом, чтобы захватить ее резцами и аккуратно прокусить. (При этом нос ее сморщивается, а резцы оскаливаются примерно так же, как при "выкусывании" насекомых, когда собака, пытаясь избавиться от паразитов, жует собственную кожу в надежде прихватить при этом одного из своих мучителей). После того как плодная оболочка таким образом вскрывается, мать все глубже и глубже всасывает ее в пасть и постепенно заглатывает; дальше наступает через плаценты и соединенной с ней части пуповины. На этом этапе покусывание и всасывание замедляются и становятся более осторожными, пока, наконец, свободный конец пуповины не открутится, как кончик сосиски, и не будет высосан досуха. Тут, конечно, операция должна прекратится. К несчастью, у домашних животных процесс часто на этом не останавливается. В таком случае не только проглатывается пуповина, но и распарывается брюшко новорожденного в области пупка. У меня была крольчиха, которая продолжала вылизывание до тех пор, пока не съедала печень своего детеныша. Фермеры и кролиководы знают, что свиноматке или крольчихе, которая имеет обыкновение съедать свой приплод, можно в этом воспрепятствовать, если сразу же забрать у нее новорожденных детенышей и подложить их ей очищенными и сухими несколько часов спустя, когда у нее угаснет потребность поедать плодную оболочку и плаценту. Ясно, что эти животные, несмотря на подобное отклонение, обладают абсолютно нормальными материнскими инстинктами. Другие самки см вполне нормальным поведением, принадлежащие к самым разнообразным видам млекопитающих, избавляются от мертвых или больных новорожденных, поедая их. Движения, которые они проделывают, точно совпадают с теми, к каким они прибегают, поедая плодную оболочку и плаценту, и начинают они, естественно, с пупка. Мне как-то довелось наблюдать чрезвычайно яркий пример такого поведения в Шенбруннском зоопарке, где жила чета ягуаров - оранжево-желтый самец и великолепная черная самка, которая чуть ли не ежегодно приносила прекрасных здоровых котят, таких же черных, как она сама. В том году, о котором идет речь, у нее родился только один котенок, хилый заморыш. Тем не менее он дотянул до двух месяцев. Как раз в то время я заглянул к профессору Антониусу, и когда мы, прогуливаясь по зоопарку, подошли к клеткам с крупными хищниками, он сказал мне, что ягуаренок в последнее время начал хиреть и вряд ли выживет. В эту минуту мать как раз "умывала" его, то есть вылизывала с головы до ног. Возле клетки стояла художница, постоянная посетительница зоопарка, очень любившая животных. Она сказала, что ее очень трогает заботливость, с какой эта большая кошка ухаживает за своим больным малышом. Но Антониус печально покачал головой и повернулся ко мне: - Вопрос на экзамене специалисту по поведению животных: что происходит сейчас с самкой ягуара? Я сразу понял, на что он намекал. В вылизывании чувствовалась нервная торопливость, и в нем проскальзывала тенденция к подсасыванию; кроме того, я заметил, как мать дважды подсовывала нос под брюхо детеныша, метясь языком в пупок. Поэтому я ответил: - Начинается конфликт между реакцией ухода за пометом и стремлением сожрать мертвого детеныша. Добросердечная художника отказалась этому поверить, но мой друг согласно кивнул, и, к несчастью, я оказался прав: наутро маленький ягуар исчез бесследно. Мать съела его. Вот о чем я вспомнил, глядя, как Сента вылизывает маленького динго, и не ошибся в своем заключении. Через минуту-другую она подсунула нос под щенка и перекатила его на спину. Затем она принялась тщательно вылизывать его пупок и вскоре уже начала прихватывать зубами кожу брюшка. Динго взвизгнул и громко заскулил. Снова Сента в ужасе отпрянула, словно подумав: "Я сделала малышу больно!" Было ясно, что реакция ухода за пометом, "жалость", вызванная визгом, вновь взяла верх. Сента решительно потянулась к голове щенка, словно намереваясь унести его в ящик, но когда открыла пасть, чтобы взять его, она вновь ощутила странный, незнакомый запах и опять принялась торопливо, со всем большим жаром вылизывать динго, пока вновь не ущипнула его за живот. Он опять взвизгнул от боли, и она опять отскочила в ужасе. Потом вновь подошла к нему, но движения ее стали еще торопливее, язык работал еще отчаяннее, а противоположные побуждения сменялись еще чаще - она никак не могла решить, унести ли ей сироту к себе или съесть его, как нежеланного и "неправильно пахнущего" подкидыша. Легко было заметить, какие внутренние мучения испытывает Сента, и вскоре она не выдержала: присев перед динго на задние лапы, она подняла нос к небу и излила свое смятение в долгом волчьем вое. Тут я забрал не только динго, но и всех щенят Сенты, посадил в картонную коробку возле кухонной плиты и оставил там на ночь, чтобы они хорошенько потерлись друг о друга, перемешав все запахи. Когда на следующее утро я отнес Сенте щенят, она приняла их с некоторым сомнением и пришла в сильное возбуждение. Но вскоре она перетаскала их в конуру, захватив и маленького динго, причем не первым и не последним, а среди прочих. Однако позже она распознала в нем чужака и, хотя не выгнала и даже вскармливала вместе со своими детьми, как-то укусила его за ухо с такой свирепостью, что ухо это навсегда осталось искалеченным и жалобно свисало набок.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ

НАШ БАННЕР

 

 

<a href="http://falcondog.narod.ru/index.html"><span style='color:windowtext;

text-decoration:none;text-underline:none'><img border=0 width=88 height=31

id="_x0000_i1025" src=" http://naf16.narod.ru/rod/mini.gif

"></span></a>

 

Russia, Saint Petersburg

Воспроизведение любых материалов, представленных на этом сайте, без согласия администрации сайта, либо без ссылки на данный сайт, запрещено.